А.Р. Варданян, З.Р. Маргарова
Актуальные вопросы судебно-психологической экспертизы и комплексной экспертизы с участием психолога. Перспективы научного и прикладного исследования почерка. Сборник материалов III международной научно-практической конференции // Под ред. В.Ф. Енгалычева, Е.В. Леоновой Калуга, 16–19 мая 2019 г. – Калуга: Изд-во КГУ им. К.Э. Циолковского, 2019. – 210 с.
При проведении судебно-психологических экспертиз часто объектом анализа является почерк, имеющий важное значение при расследовании уголовных или гражданских дел. Принимая во внимание тот факт, что в соответствии со статьей 246 Уголовно-процессуального кодекса РА (пункт 3) – эксперт не имеет права подписывать ту часть заключения комплексной экспертизы, которая не относится к его научной компетенции, обязательным условием при проведении экспертного исследования является соблюдение научной компетентности, обусловленной процессуальными нормами. Это означает, что в рамках анализа почерка первостепенное значение имеет необходимость проведения каждым специалистом исследования в соответствии со своей профессиональной компетенцией.
Таким образом, оценка исследуемых рукописных текстов, рукописных цифровых записей и подписей предполагаемого исполнителя и наличие в рукописях стабильных, существенных и персонализированных признаков входят в сферу научной компетенции экспертов-почерковедов (Бобовкин, 2007), в то время как исследование лингвистических особенностей почерка и, с языковой точки зрения, описание обстоятельств, имеющих важное значение для дела, относятся к профессиональной компетенции лингвиста. Что же касается особенностей рукописных текстов, оценки психического состояния автора и наличия возможного психологического воздействия, то последние относятся к компетенции эксперта-психолога. В то же время важно четко различать понятия «автор почерка» и «исполнитель почерка» и с точки зрения оценки текста предъявлять характеристики по вышепредставленным дифференцированным понятиям.
В современной профессиональной литературе широко представлены научно-методологические основы, позволяющие исследовать лингвистические и психологические особенности почерка. Так, В.Ф. Енгалычев и С.С. Шипшин еще в 1997 году в своей работе затронули вопрос о необходимости изучения почерка с помощью лингвистической экспертизы и отметили, что необходимость в данной экспертизе возникает в тех случаях, когда испытуемый отказывается от своих показаний, мотивируя это тем, что он действовал под воздействием другого лица, то есть давал показания под диктовку (Енгалычев, Шипшин, 1997).
В работе А.Н. Баранова отмечается, что с целью установления фактических данных, имеющих значение для дела, сущность судебной лингвистической экспертизы состоит в лингвистическом анализе продуктов речевой деятельности на уровне их языковых единиц, то есть лингвистическая экспертиза текста – это не только изложение полученных результатов, но и их специальное оформление (Баранов, 2007).
Отмечая работу Галяшиной Е.И., необходимо подчеркнуть, что в ее работе судебная лингвистическая экспертиза трактуется как процессуально регламентированное судебно-экспертное лингвистическое исследование письменных «речевых произведений», проводимое на основе комплекса специальных научных познаний с целью получения системной информации об условиях, структуре, содержании, результатах, участниках и компонентах акта речевой коммуникации, завершаемое выдачей специального экспертного заключения (Галяшина, 2003).
Исходя из изложенных выше трактовок судебно-лингвистической экспертизы, следует, что эксперту-психологу и эксперту-лингвисту для получения необходимой информации требуется наличие специально разработанных методов и методик. В частности, согласно Е.Н. Калугиной и А.В. Волкогоновой, важнейшим инструментом поиска информации для эксперта – лингвиста являются методы исследования текста, благодаря которым диагностируются как сознательные, так и бессознательные действия автора текста, а также лингвистические идентификаторы, такие как орфографические, пунктуационные, лексические, грамматические, синтаксические ошибки (Калугина, Волкогонова, 2016).
Отталкиваясь от уже накопленного опыта проведения судебно-лингвистических и судебно-психологических экспертиз в отделе психологических экспертиз Национального бюро экспертиз РА, важно подчеркнуть, что при исследовании почерка изучению надлежит присутствующие в тексте слова, словосочетания, выражения, а также значение и толкование метафорических выражений, с уделением особого внимания национальной, религиозной, социальной, культурной и субкультурной принадлежности исполнителя.
В рамках лингвистического исследования рукописи особое внимание необходимо также уделять рассмотрению соотношения языка и речи и учитывать тот факт, что язык является всеобщим по своей сущности социальным явлением, то есть имеет свои звуковые, словесные, словесно-смысловые, синтаксические особенности, которые регламентированы и могут выражаться с помощью формулировок и парадигм. В отличие от языка, слово является индивидуальным, так как индивидуум пользуется возможностями языка и грамматическими структурами по-своему. Язык, являясь проявителем психических особенностей человека, динамичен, обусловлен временем, обстоятельствами выражения, и, следовательно, его невозможно выразить через регулируемые парадигмы (Погосян, 1991).
По нашему мнению, при лингвистическом исследовании почерка, следует провести исследования словарей, энциклопедий различных языков, а также соответствующей литературы по языковым теориям, общему языкознанию, сравнительной лингвистике, диалектологии, этимологии, психолингвистике, философии, логике, герменевтике (в данном случае – толкование художественной речи), художественной литературы и т.д. Подметим также, что при проведении лингвистических исследований осуществляется семантико-грамматический анализ письменной речи, в которой особое значение имеет лексика, логическая последовательность мыслей в тексте, структура текста, соблюдение причинно-следственной последовательности мыслей. В дополнение к изложенному, касательно лексики важна выборка слов, их стилистическая принадлежность, особое ударение, смысл, обозначение слов данного языка или диалекта.
Во время анализа такой речи выбор слов и лексика говорящего позволяют получить информацию об образовательном цензе или классовой принадлежности данной личности. При проведении лингвистической экспертизы исследовательскую значимость могут представлять как выбор грамматических структур - их выразительность, образность или отсутствие, так и типичная структура данного языка, а именно соблюдение управленческих и соглашенческих грамматических норм.
Располагая результатами почерковедческих и лингвистических исследований почерка, эксперт-психолог может осуществить психологическое исследование того же почерка, но уже с помощью методов психологического анализа, сравнения, сопоставления, дедукции и индукции.
Сопоставляя и анализируя результаты исследований психологических экспертиз почерка, проведенных в Национальном бюро экспертиз РА, следует отметить, что чаще всего возникает необходимость профессионального анализа почерка в следующих случаях.
I. Рукописи были написаны суицидентами в период, предшествующий самоубийству. В данном случае исследуемая рукопись подлежит изучению с целью выявления причинно-следственной связи между психическим состоянием суицидента и действиями какой-либо конкретной личности. Для наглядности приведем нижеследующий пример из практики отдела судебно-психологических экспертиз Национального бюро экспертиз РА. Так, в результате почерковедческой экспертизы записи, обнаруженной на рабочем столе 45-летнего бизнесмена (А.К.), который совершил суицид, было подтверждено, что запись была выполнена А.К.. В основе сделанного заключения лежали следующие результаты лингвистического исследования почерка, которые показали, что запись содержала выражения:
-
указывающие на собственную вину, проблемы и ухудшение состояния здоровья;
-
призывы, запрещающие использование алкоголя;
-
страха, тревоги, беспокойства;
-
необходимости добывания денежных средств;
-
недовольства людьми;
-
содержащие обвинения в адрес собственной личности.
Принимая во внимание вышеупомянутые лингвистические особенности почерка и сопоставляя их с личностно-психологическими особенностями суицидента, а также с содержащейся в материалах уголовного дела информацией о предшествующем суициду психологическом состоянии об особенностях межличностных отношений, экспертами-психологами было сделано заключение, что в предшествующем событию времени суицидент находился в напряженном состоянии.
II. При появлении письменного согласия со стороны личности на какое-либо действие или решение, индивидуум впоследствии утверждает, что он дал данное согласие, поддавшись психологическому воздействию какой-либо личности. Так, в рамках выполненных 50 психолого-лингвистических экспертиз были выявлены признаки психологического воздействия в 23 случаях, что указывает на то, что представление действительности данным образом исходило из мотивации выставить себя в более выгодном свете и представиться жертвой ситуации.
III. Во время следствия письменно представленная информация противоречива, и необходимо осуществить экспертизу психологических факторов, обусловленных противоречиями, в частности, уровнем общего развития интеллекта, памяти, внимания, особенности мотивационной сферы. В данном случае 11-летняя девочка, пострадавшая в результате действий сексуального характера, в предоставленной ею и изложенной в материалах следственного дела информации, действительность описала с помощью богатого словарного запаса, выражающего достаточную осведомленность в сексуальной сфере. Однако после проведенной во время психологический экспертизы беседы стало ясно, что описанная в материалах дела действительность была сформулирована следователем, так как поверхностная информированность в сексуальной сфере подвергнутой экспертизе несовершеннолетней, а также невозможность осознания сути и значения действий подтверждают тот факт, что письменное описание действительности является следствием направленности следователя. Способность описания действительности подобным образом само по себе предполагает понимание действий и значений сексуального характера. Однако во время экспертной беседы стало очевидно, что несовершеннолетняя не понимает значений продиктованных следователем и написанных ею значений выражений.
Таким образом, учитывая необходимость и важность исследования почерка в рамках экспертных исследований с целью раскрытия и корректной правовой оценки преступных действий, считаем наиболее актуальным формирование новых направлений и стратегий по системному и всестороннему изучению и оценке, а также разработку и применение новых методик для реализации данной оценки, которые позволят обеспечить более высокий уровень достоверности экспертных заключений и не будут противоречить положению закона о сохранении границ профессиональных полномочий эксперта.
Список литературы:
1. Уголовно-процессуальный кодекс РА (Принят 01.07.1998).
2. Бобовкин М.В. Судебно-почерковедческая экспертиза: особенная часть: исследование рукописных текстов: Изд. 2-е, перераб. и доп. / Гос. учреждение Рос.федер. центр судебной экспертизы при Минюсте России. М.: Наука, 2007. 341 с.
3. Галяшина Е.И. Основы судебного речеведения: Монография / Под ред. Проф. М. В. Горбаневского. М.: СТЭНСИ, 2003. 236 с.
4. Енгалычев В.Ф., Шипшин С.С. Судебно-психологическая экспертиза: Методическое руководство. Калуга, 1997.
5. Калугина Е.Н., Волкогонова А.В. Лингвистическая экспертиза анонимного текста: методы и подходы // Вестник АПК Ставрополья. 2016. №22. С.166-168.
6. Методика исследования коммуникативного поведения с целью выявления психологических признаков искажения сообщаемой информации (по видеозаписям процессуальных и иных действий): научнопрактическое пособие /А.М. Багмет, А.Н. Гусев, В.Ф. Енгалычев, Г.К. Кравцова, В.И. Седин, Е.Н. Холопова. - М.: Московская академия СК России, 2018. 192 с.
7. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы / Под ред. профессора М.В. Горбаневского. М.: Медея, 2004.
8. Погосян П.М. Основы культуры речи и стилистики, Издательство Ереванского университета, Ереван, 1991. 396 с.
9. Светлов В.А. Философия и методология науки: учеб. пособие. Ч.1 / В.А. Светлов, И.А. Пфанештиль. Красноярск: Сибирский федеральный ун-т, 2011. 768 с.
